— Немедленно забери своего «безобидного» зверя, или он разнесёт всю дачу, — медленно, с расстановкой заявила она Анне Ивановне.
А «безобидный» зверь стоял около тёти Кати такой симпатичный, такой толстый и присмиревший, что по его виду никак нельзя было подумать, что он способен «разнести» дачу.
В редакции встретили медвежонка как старого знакомого, опять его все наперебой угощали и ласкали. Опять малыш ходил по комнатам, ничего не трогал и вёл себя так примерно, что кто-то из сотрудников предложил его взять к себе. Но тут тётя Катя решительно воспротивилась. Она перенесла столько неприятностей за те два дня, которые этот «безобидный» малыш пробыл у них, что совсем не хотела доставить другим такое же «удовольствие».
— Нет, — твёрдо сказала она. — Надо отдать медвежонка в цирк. Пусть он там сколько угодно кувыркается на трапеции, катается на велосипеде или танцует. Это лучше, чем лазать в квартире по шкафам, бить посуду и обрывать обои.
С этими словами тётя Катя подняла трубку телефона и стала набирать номер цирка.
За медвежонком приехали сразу. Его забрали прямо из редакции, и тётя Катя, облегчённо вздохнув, отправилась домой. Правда, она предвидела, что теперь ей придётся ходить с детьми в цирк на все медвежьи представления, но это терпимей, чем держать медведя в доме, если он даже маленький и симпатичный.
Лесная кормушка
Слава с мамой совсем недавно переехали в один из новых районов города. Их квартира была на самом последнем — двенадцатом — этаже. Славе нравилось, что они живут так высоко. Подойдёшь к окну — всё видно, что кругом делается: и краны новостроек, и каток, и лес, который начинался почти сразу за их домом. В этот лес и ходил Слава на лыжах.
Не думайте, что Слава был хороший лыжник, совсем нет! Он ходил так медленно, что все ребята дразнили его «тихоходом». Но Слава не обижался. Не для того, чтобы стать лыжником-чемпионом, отправлялся он в лес.
Он шёл тихо, не торопясь, ко всему приглядывался, прислушивался…
А как красиво зимой в лесу! Куда ни глянешь — всё кругом покрыто мягким, пушистым снегом, а присмотришься к заиндевевшим веткам деревьев — и увидишь замысловато — сказочные узоры: диковинные фигурки зверей, птиц, каких-то гномиков… Славе нравится их разбирать.
В лесу тихо-тихо. Идёшь — только снег под лыжами поскрипывает, а остановишься — тут сразу все звуки лесные услышишь. Вот где-то вверху попискивают невидимые синицы, одиноко стучит дятел.
Слава знает и этого дятла, и место, где он стучит, — там на старом, засохшем дереве, в расщелине сука, у него устроена «кузница». Видно, принёс туда еловую шишку, вот и долбит.
Совсем рядом со Славой пролетела стайка хохлатых свиристелей и скрылась среди деревьев, застрекотала сорока…
А сколько следов можно увидеть на белой пелене снега! Сколько интересного прочитать на этих снежных страницах!
Слава ходил в лес всегда одной и той же дорожкой. У него здесь были свои друзья, и он сразу после школы, пока ещё было светло, приходил их кормить. Кормушку для птиц Слава смастерил сам и устроил её на большой раскидистой берёзе. Сделал её очень просто: взял от ящика донышко, укрепил в развилке дерева, а чтобы еду не засыпало снегом, устроил из фанеры крышу. Хорошая получилась для птиц столовая, просторная!
Первое время птицы боялись мальчика. Садились поодаль и ждали, когда он уйдёт. Потом привыкли.
Бывало, подойдёт Слава к кормушке, посвистит, и они сразу со всех сторон на зов прилетают.
Первыми появлялись всегда синицы. Стоило Славе посвистеть, как они уже тут как тут. Следом прилетал поползень. Этот работяга никогда не пропускал время кормёжки. Он даже не ждал, когда Слава положит в кормушку семечки. Выхватывал их прямо из рук мальчика и стремительно улетал с добычей. Затем запихивал семечки в расщелину дерева или в щёлку коры и опять спешил к Славе. Такая доверчивость Славе нравилась: уж очень было приятно чувствовать на своей руке птицу.
Накормив любимца, Слава отходил в сторону и ещё долго наблюдал за птицами, за их поведением. Синицы больше всего любили сало. Они сразу слетались к нему, но клевали всегда по очереди, так же по очереди брали они и семечки. Зато свиристели и снегири опускались к разложенным для них гроздьям рябины стайкой. Снегири клевали рябину не спеша, семена съедали, а мякоть выбрасывали, не то что хохлатые свиристели: те глотали ягоды торопливо, целиком, потом сразу срывались с дерева и улетали.
А как-то раз Слава пришёл и увидел вокруг дерева следы. Их было много, а там, где сало подвешено, весь снег истоптан. Удивился Слава: кто же это мог быть? Следы будто собачьи, только узкие, и шли они из глубины леса ровной строчкой, лапка в лапку, словно по тесёмочке. Потом вспомнил: да ведь такие точно следы ему дядя Петя в деревне показывал и сказал, что они лисьи. Значит, вот кто сюда пожаловал! Видно, пришла кумушка салом полакомиться, да так ни с чем и ушла.
Наведывалась к кормушке и белка.
Сначала она не очень-то доверяла мальчику. Бывало, увидит его — мигом на верхушку берёзы взберётся да так затаится среди заснеженных веток, что не сразу её и увидишь.
А до чего же ловкими и быстрыми были прыжки зверька! До чего хороша белка зимой в своей серебристой шубке!
Для этой пушистой гостьи Слава никогда не забывал прихватить из дома орехи, печенье или конфеты — пусть тоже лакомится.
Прошёл декабрь, затем январь, наступил февраль с его вьюгами, метелями, морозами. Слава знал, что в этом месяце птицам приходится особенно трудно. Давно обклевали они те семена, что оставались с осени на деревьях и на кустах. Да и с земли, покрытой глубоким снегом, трудно достать еду.
Голодно в этом месяце птицам, а голодной птице морозный день — это смерть. Вот почему
